На днях неожиданно для себя написал небольшую зарисовку о незнатных людях Кристалла и их неожиданной встрече с соффитом. Разумеется, ничем хорошим не кончилось.
Рассказ грустный, трагичный, Ал ведёт себя непоследовательно и истерично как обычно, да и человек описан так себе, не очень приятная личность. К сожалению, и таких тоже было немало.
Так ли это хорошо, когда боги живут среди людей?
рассказ
Кажется, Сирезин был сегодня опять не в духе. Юный Авентиэл нерешительно замешкался на веранде, не желая входить в комнаты и попадаться на глаза своему наставнику. Торговля интересовала Авентиэла как отличная возможность сделать карьеру для людей низкого уровня магических способностей, которым не светит сколько-нибудь прославиться на военном поприще, и дальний родственник, после ухода из городской стражи занявшийся ввозом товаров из других миров, мог бы быть для него в этом смысле очень полезен. После достижения совершеннолетия Авентиэл, с одобрения родителей, переехал в Столицу к Сирезину, которого смог упросить официально принять его в ученики и помощники.
И всё бы ничего, да только Сирезин отличался несдержанным нравом, не особо заметным, когда дела шли хорошо, но очень сильно портившим жизнь окружающих в случае каких-то проблем. Если отменялись важные сделки или переговоры проходили не так, как того ожидал вспыльчивый Сирезин, то свой гнев он срывал на слугах, подчинённых, домашних питомцах, мебели – доставалось иногда и помощнику, который бывал несправедливо обвинён в том, что вовремя не напомнил о каких-то важных деталях, не учёл изменения политического курса или особенностей культуры тех иномирцев, с которыми они планировали торговать. Авентиэл добросовестно старался исполнять свои обязанности, не отлынивать, вникать во все тонкости торговли и ввоза товаров из других миров, но культура чужаков и политика были слишком сложны для молодого человека: он не мог иногда не совершать ошибок – да их совершал в том числе и Сирезин, предпочитающий действовать по наитию и порыву, и оттого не умеющий в короткие сроки научить помощника делать то, что не очень хорошо умел сам.
В общем и целом, дела шли неплохо, и Сирезину не грозило разорение, его капитал медленно, но уверенно рос, обещая через десяток лет вывести его из средних торговцев в ряды более успешных коллег. Но, несмотря на это, малейшая неудача кончалась разбитым вдребезги столиком, уволившимся кухонным работником, получившим блюдо собственного приготовления небрежно опрокинутым себе на одежду, фингалом на скуле помощника или новой маленькой могилкой на заднем дворе: Авентиэл сам хоронил всех домашних питомцев, попавших под горячую руку бывшего стражника. О последнем, Сарри, подобранным Авентиэлом ещё щенком, юноша особенно сожалел, но поделать ничего не мог: без денег и связей Сирезина он бы не смог построить собственной торговли, а становиться простым ремесленником Авенту глубоко претило. Обучение ведь когда-нибудь кончится, Сирезин когда-нибудь передаст ему часть своего бизнеса, он построит себе отдельный дом, разобьёт свой сад, заведёт своих животных, и ему не придётся каждые пару десятков дней искать новых слуг или улаживать в городской охране порядка последствия грубости наставника по отношению к случайному прохожему.
Надо сказать, Сирезин не являлся дураком и никогда не демонстрировал своей несдержанности перед партнёрами по бизнесу, клиентами или важными людьми, предпочитая давать волю рукам только перед слабыми домочадцами или бедными прохожими – а жил Сирезин в небогатой части города, хотя давным-давно мог себе позволить перебраться в район получше.
- И кто только из этих напыщенных дипломатических морд надоумил Высочайший Совет закрыть торговлю с Эммэ-65! – ругался наставник под грохот летящих на пол предметов. – Такие вещи надо делать сразу, а не полгода спустя после первого контакта! «Дядя, к этому давно всё шло, ещё с тех пор, как Эммэ-65 признали техногенным. Мы же не торгуем с техногенными мирами, мы же знали, что идём на риск и можем не успеть с вывозом товара», - мог бы возразить Авент, но привычку спорить с Сирезином и как-то его увещевать при финансовых потерях он давно оставил: слишком велика была вероятность в таком случае вызвать огонь на себя.
- Кто мне теперь вернёт мои деньги! Чёртова зажравшаяся аристократия! У самих-то хватит денег в каждом мире купить по городу, вот и советуют соффитам невесть что!
В комнате на пол полетело что-то особо тяжёлое и, кажется, железное, и Авентиэл инстинктивно пригнулся. Он увидел свёрнутый в свиток упавший документ на полу, за высокими спинками кресел, и наклонился поднять его, неосознанно спрятавшись за дополнительной преградой от источника шума.
- Почему ты не думал, что это решение они приняли сами? – тихо прошептал юноша себе под нос. Сирезин любил на чём свет стоит поносить высшую аристократию, полагая, что все неодобряемые им решения непременно были приняты с их советов и уговоров и они самые настоящие враги государства и его торговли в особенности. Авентиэла уже начинала сильно подбешивать эта глупая уверенность, что соффиты могут быть настолько подвержены влиянию каких-то там дипломатов, но открыто возражать он не решался.
- А ты куда бежишь, дрянь?! – голос Сирезина оглушил, когда дверь открылась, выпуская испуганного Нурлика на веранду, и Авентиэл замер за спинками кресел, словно в засаде.
Зверёк испуганно тявкнул, спасаясь от угрозы, а Сирезин ожидаемо погнался за ним, рассыпая ругань и проклятья. Авент сжался за креслами, всей душой надеясь, что Нурлику удастся ускользнуть и что наставник не заметит его самого, может быть, переключит своё внимание на какого-нибудь бедолагу прохожего, ввяжется в драку с ним, одержит победу, а затем постепенно и успокоится. Сирезин не владел магией на уровне настоящего боевого специалиста, но с физической формой у него всё было отлично, и побить бывшего стражника в их квартале ещё никому не удавалось.
Двери веранды с грохотом захлопнулись, и через полминуты с некоторого отдаления сквозь постоянную брань Сирезина донеслось жалобное повизгивание Нурлика. Авентиэл выскочил прочь и приник к высокому забору в стороне от ворот, через щель наблюдая за происходящим: разозлённый торговец вымещал злобу на домашнем питомце, вовремя не ретировавшимся достаточно далеко.
«Убьёт гад или смогу вылечить?» - промелькнуло в голове у Авента, но тут что-то произошло.
Разразившись ещё более отборными ругательствами, Сирезин отшатнулся и едва устоял на ногах, попятившись, словно его что-то сильно толкнуло.
- Оставь животное в покое, мразь! – вскричал кто-то мелодичным голосом, и Авент далеко не сразу разглядел, что притихшего Нурлика прижимает к себе какой-то юный и удивительно красивый аристократ, видимо, проходивший мимо по переулку. Правда, как он бросился на выручку питомцу, Авентиэл не успел рассмотреть, да и что в их квартале делать аристократии?
Сирезин даже на какое-то время замолчал, увидев незнакомца перед собой, и, рассеянно задержав взгляд на его лице, почти миролюбиво проворчал:
- Свали и не вмешивайся. Это мой дом и моё животное. Он провинился, вот и наказываю. Иди своей дорогой.
Авент было облегчённо выдохнул, полагая, что дело решилось миром: похоже, Сирезин сбавил обороты, столкнувшись с юношей, принадлежавшим явно к какому-то известному роду. Может, и Нурлика потом отпустит. Но тут прекрасный незнакомец разрушил все надежды Авентиэла, вскричав:
- Только абсолютный подлец мучает тех, кто слабее. Ты, я смотрю… - и закончил такими отборными ругательствами, которых Авент не слышал даже в городском порту.
Помощник торговца почти осязаемо ощутил, как гнев переполняет его невыдержанного наставника, как тот оценивает риски, рассматривая дорогой костюм незнакомца – как назло, ни одного родового знака или узора! Поди скрывает свою личность или вовсе сбежал из дома для сомнительных и постыдных дел в бедных районах города, а значит, и устроить трёпку будет не зазорно, чтоб неповадно было. Отбросив сомнения, Сирезин нанёс удар кулаком, но незнакомец легко увернулся, словно танцуя с Нурликом на руках, который, кажется, решил, что это такая игра, и радостно завилял мохнатыми хвостами. Юноша вскинул руку, будто подавая некий знак, и только тут Авентиэл заметил, что тот пришёл в бедные кварталы вовсе не один – приятель незнакомца стоял в нескольких шагах рядом и, кажется, как раз вынимал меч из ножен, но жест друга остановил его.
Удивляясь, как же он мог не заметить ещё одного зрителя этого непотребства, Авентиэл принялся его внимательно рассматривать, ведь, в отличие от подозрительного красавца, одежды его спутника были испещрены родовыми знаками и украшениями. И, как только он «прочитал» письмена богатых одежд второго аристократа, Авент ощутил желание сейчас же броситься и остановить Сирезина, ведь незнакомца сопровождал не кто иной, как единственный ныне здравствующий представитель знатного рода Аннивэрэллов. Связываться с птицей такого полёта им было просто нельзя, но Сирезин, кажется, тоже совершенно не заметил, что у не уступающего ему в грязной ругани юного противника есть друг, словно непонятный незнакомец магически оттягивал всё внимание на себя. Авент почти сорвался с места, но тут ему показалось, что пристальный взгляд голубых глаз заступника Нурлика наткнулся на его собственный в едва заметной щели в деревянном заборе, и он застыл, как громом поражённый, настолько странное чувство пронзило его от макушки до самых пяток. Ворох непрошеных воспоминаний моментально взметнулся перед внутренним взором: вот он боится первой вспышки гнева Сирезина, вот пытается успокоить старшего родственника, от всей души сочувствуя его переживаниям, вот боль первого удара обжигает его кожу, но сильнее ранит самолюбие, вот тяжело умирает избитый Сарри… Кристаллит болезненно обожгло как огнём, и незнакомец повернулся спиной к испуганному Авентиэлу, уворачиваясь от очередного удара Сирезина, а все инстинкты Авента велели ему бежать как можно дальше, спасаться и прятаться от невидимой, но очень страшной угрозы, но ему не удавалось сдвинуться с места, и он едва мог дышать, скованный непонятной силой. Оставалось лишь продолжать наблюдать, умирая от ужаса и невозможности осознать, что за непостижимость вторглась в его жизнь и как теперь быть.
А Сирезин распалялся всё больше, видимо, оттого, что никак не мог ударить вертлявого красавца, и речь его превратилась в один сплошной поток оскорблений. Незнакомец время от времени отвечал ему в том же духе, но после того, как Авенту показалось, что он поймал его взгляд, хранил абсолютное молчание, и скованного ужасом помощника торговца это пугало ещё больше.
- Верни мне мою собственность, вор! – проорал Сирезин, вконец отчаявшись достать наглого выскочку и яростно сверля взглядом всё ещё сидевшего на руках молодого человека Нурлика. – И убирайся вон!
- Ты больше не тронешь это животное, - холодно ответил аристократ и опустился вниз, ставя довольного Нурлика на землю.
Ужас Авента всё нарастал, хотя он не понимал, почему.
Сирезин же воспринял этот жест как согласие и бросился вперёд, намереваясь выхватить своего питомца из чужих рук. И, без сомнения, потом замучить его до смерти, вымещая ярость своего поражения – как же, ведь он не смог и пальцем коснуться юного наглеца. Но вместо шерсти Сирезин наткнулся на плечо своего противника, который, не вставая, закрыл собой трущегося о его ноги Нурлика. Последнему, кажется, новый знакомый очень понравился.
- Тогда ты сейчас получишь! – взревел Сирезин, вновь замахиваясь.
- Давай, - ядовито и с вызовом усмехнулся юноша, невозмутимо принимая удар. В этот раз он и не подумал увернуться.
Он не упал и даже не отшатнулся, хотя Авент знал, что Сирезин в такие моменты не жалеет силы, лишь прикрылся рукой от следующего удара, с ноги, разозлённого бывшего стражника. К удивлению Авентиэла, рука незнакомца не сломалась, а он сам даже не изменил позы, продолжая закрывать своим телом зверя, лишь вновь повторил всё тот же знак своему приятелю.
Но лорд Аннивэрэлл таки бросился вперёд, когда его неизвестный спутник, распрямляясь, всё так же спокойно позволил ударить себя по лицу. Авент ахнул, не понимая, как у Сирезина даже в состоянии аффекта могла подняться рука на такие по-неземному прекрасные черты, - и его чувство разделял, видимо, и Аннивэрэлл, замерший только от резкого окрика:
- Стой, Пэл!
Остро наточенный клинок не успел вонзиться в плоть Сирезина, мгновенно остановленный командой, а неизвестный проговорил, обращаясь к своему другу:
- Мне не нужны палачи. Я справлюсь сам.
И в следующий момент ужас Авента обрёл воплощение в магическом преображении внешности и ауры вступившегося за Нурлика незнакомца. Лицо юного аристократа сделалось ещё более красивым, хотя это казалось невозможным, давно перейдя пределы возможной человеческой красоты, а в белых волосах зазмеилась золотая лента, вспыхнув ярким сиянием короны с полыхающим камнем. Его сияние ослепляло и будто закрывало собой весь мир вокруг, расплёскивая вокруг придавливающую тяжёлыми волнами концентрированную ауру, а лицо незнакомца продолжало постепенно изменяться, делаясь совершенно нереальным, каким-то потусторонним. Оно застыло, словно в вечной гармонии, отстранённо нечеловечески впитавшей в себя боль, и обиду, и злость, так испугавшую Авента, а затем соффит спокойно произнёс, холодно глядя на застывшего в глубоком шоке Сирезина:
- Уладишь за день все неотложные дела, оставишь письменные указания родственникам, друзьям и коллегам, а вечером убьёшь себя сам.
И веско добавил через секундную паузу, словно окончательно подписал приговор:
- Ты меня ударил.
Авенту показалось, что сейчас он упадёт в обморок от страха, но в этот момент соффит развернулся, ещё раз встретившись с ним глазами, будто и не было между ними никакого забора, - и сковывающее давление отпустило юношу. Но он продолжал завороженно наблюдать, как соффит поворачивается к своему сопровождающему, что-то тихо ему говорит в странной певучей манере, затем не заметным глазу движением, оставившим золотое мерцание в воздухе, подхватывает и сажает себе на плечи счастливого Нурлика, сворачивает и приглушает свою чудовищную ауру, возвращая позолотевшие одежды к своему первоначальному виду, как гаснет сияние исчезнувшей короны и Кристалла, а затем бог уходит вместе с Аннивэрэллом в ближайший переулок, аномально пустынный для этого времени дня. Сирезин, отмерев, будто его разморозили, но как-то не до конца, механически проследовал в дом, не говоря не слова и не глядя по сторонам. Авент обессиленно сел на траву, провожая его взглядом. Никаких моральных сил идти к наставнику обсуждать случившееся у него не было. Если признаться, он не мог даже размышлять об этом, боясь вновь провалиться в давешний выворачивающий ужас.
Утром бездыханное тело Сирезина нашли в его кабинете: он принял смертельную дозу лекарственного вещества, экспортируемого для перепродажи из одного из дальних миров в другой.
Вспыльчивость
На днях неожиданно для себя написал небольшую зарисовку о незнатных людях Кристалла и их неожиданной встрече с соффитом. Разумеется, ничем хорошим не кончилось.
Рассказ грустный, трагичный, Ал ведёт себя непоследовательно и истерично как обычно, да и человек описан так себе, не очень приятная личность. К сожалению, и таких тоже было немало.
Так ли это хорошо, когда боги живут среди людей?
рассказ
Рассказ грустный, трагичный, Ал ведёт себя непоследовательно и истерично как обычно, да и человек описан так себе, не очень приятная личность. К сожалению, и таких тоже было немало.
Так ли это хорошо, когда боги живут среди людей?
рассказ